Не берусь судить, как большинству жителей столицы России, но мне как «нацмену» («полукровке», не суть важно) кое-что надо выяснить вот прямо сейчас, «на берегу», чтобы потом не было «мучительно больно».
Это вовсе не попытка опорочить Алексея Навального – спрошу предельно корректно, без глупых ярлыков типа «фюрер». Это и не праздное любопытство – в Москве немало таких, как я, избирателей, с ними кандидату в мэры пора откровенно поговорить (кстати, это важно и для многих русских людей, не только для «нацменов» и «полукровок»).
Итак, уважаемый Алексей, вот что мне хочется публично узнать от Вас.
1. Имел ли место случай, описанный в Интернете одной из Ваших бывших коллег по партии «Яблоко», когда Вы назвали ее, азербайджанку, «чернож...ой» и заявили, что ей место на рынке?

Прошу ответить коротко, как вы любите, – да или нет.
Если нет, то пусть объясняются те, кто Вас оклеветал. Если да, тогда есть следующий вопрос:

2. Сожалеете ли Вы о том инциденте, извинились ли перед женщиной, а также употребляли ли позже подобные выражения в адрес других людей?

Далее.
3. Действительно ли Вы называли грузинов «грызунами» или это выражение вам приписано?
Мне неважно, как вы относились тогда (и относитесь сейчас) к войне августа 2008 года и ее последствиям, это другая тема.
Важно обобщенное уничижительное сравнение с животными, употребленное (или нет) Вами по отношению к людям грузинской национальности.

4. Считаете ли Вы демонстрантов, перед которыми выступали на «Русских маршах», своими политическими союзниками и будете ли в случае победы на выборах привлекать их к сотрудничеству с мэрией?
Известно, что политические объединения, созданные активистами «Русских маршей», предлагают практическую помощь городским властям в патрулировании улиц с целью отлова в Москве людей неславянской внешности.

5. Считаете ли Вы какие-либо действия (высказывания, идеи), совершенные (высказанные, поддержанные) Вами, ошибочными?
Если да, то не могли бы Вы сказать, какие конкретно и почему.

Желаю Вам (и всем нам) Свободы и всего самого доброго.

Уважаемый Алексей!

Спасибо за подробные ответы на заданные мной вопросы.
Умение корректно, аргументированно отвечать на прямые и неприятные вопросы критически важно для человека, который хочет и, даст бог, имеет шанс стать политиком будущего в моей стране.

Естественно, ссылки с различной информацией о том или ином факте (слухе) можно было найти, «погуглив», но я хотел получить прямые ответы от Вас. Вы это сделали, ответив не только мне, но и тысячам людей, которым это важно и интересно. Думаю, все это оценят и составят о Вас как о политике свое мнение.
Конечно, в нынешней политической обстановке (да и вообще в стране, где привыкли всё объяснять теориями заговора, деньгами и играми в тщеславие), в это трудно поверить, но друзья и коллеги знают: я не тщеславный человек. И задал свои пять вопросов не потому, что хотел Вас «срезать». Все точно наоборот.
Я задал их, потому что симпатизирую Вам как общественному деятелю. И желаю не только свободы, за которую готов бороться лично, без пиара и шума, но и продвижения на политическом поприще — в моем городе, в моей стране. Она нуждается в новой политике и в новых политиках — ясных и недвусмысленных. Надеюсь, что Вы окажетесь таковым.
Ни с кого я не начинал, никем не собираюсь продолжать и заканчивать. Вы будете смеяться. но к остальным кандидатам в мэры вопросов у меня не имеется. А те, что имеются у других граждан, зададут им журналисты «МК» и других СМИ, которые еще могут себе это позволить.

Меня (как человека) интересовала Ваша реакция (как человека). Я ее получил, и это открытый порядочный разговор. То, чего нам не хватает в политической жизни. И просто в жизни.

Удачи. Айдер.

...В «Яблоке» не принято проявлять национализм, и Навальный, я думаю, старался сдерживаться. Но иногда срывался. В пылу спора сказал яблочнице-азербайджанке: «А ты, черножопая, вообще молчи, твое место на рынке». Женщина выбежала в слезах, пожаловалась, поведение Навального обсуждалось, он оправдывался, ему поверили. Таких эпизодов было несколько.

...Отношения Навального к тому или иному человеку во многом определялось национальной принадлежностью этого человека. Я этого не могла понять. Мне казалось, какие бы ты ни исповедовал националистические убеждения, когда перед тобой стоит конкретный человек, ты видишь в нем все-таки личность, а не представителя нации, но здесь было не так. Навальный не любил и презирал яблочника-грузина только за то, что он грузин. Называл его всегда с презрением в голосе «старый грузин», хотя он не был старым и был красивым. Я его любила. Я написала о нем пост «Мой грузинский друг». Мы с ним работали в Комиссии по партстроительству и организовали дискуссионный клуб «Вольнодумец». Но для Навального все это ничего не значило. Главным было то, что перед ним грузин. Когда я произносила слова «грузинская поэзия», он смеялся своим вышеуказанным смехом. Его смешило само словосочетание «грузинская поэзий». Если я говорила, что грузины приняли христианство на несколько столетий раньше, чем русские, и что у них появился великий эпос мирового значения письменный памятник «Витязь в тигровой шкуре», когда в России были только «Поучения Владимира Мономаха», он пропускал это мимо ушей. Сдвинуть Навального с его националистических позиций было невозможно. Особенно презирал он страны и народы Юга и Юга-Востока.

...Я считаю Алексея Навального самым опасным человеком в России. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что самое страшное, что может случиться с нашей страной – это приход к власти националистов. Память о нацисткой Германии еще жива. Даже столь нелюбимый мною Прохоров понимает, что национализм это дорога в ад. Поражение в Холодной войне и падении империи - лучшая питательная среда для национализма. Но пока националисты – это ДПНИ, РНЕ, бритоголовые зиговцы - приход националистов к власти нам не грозит. Совсем другое дело Навальный.

...Он боролся как лев за то, чтобы остаться в нашей партии, похоже, что исключение воспринималось где-то как провал, иначе зачем бы ему эта партия. Оказавшись вне ее Навальный в 2007 году стал соучредителем национал-демократического движения «Народ». С Навальным ушли еще три человека из аппарата Яблока, получавшие в партии зарплату, один Илюша в 101 комнате остался. Ушедшие сняли офис вблизи офиса Яблока. В самом центре города аренда дорогая, не знаю, кто их финансировал. Всех ушедших я любила, скучала по ним, не могла войти в опустевшую комнату, звонила им, все собиралась их навестить, радовалась, когда встречала на улице, «и тех, кого я полюбил, я разлюбить уже не в силах». Но в июне 2008 года на конференции «Новый политический национализм» движение «Народ» подписало соглашение о сотрудничестве с ДПНИ. И здесь слабость, которую я питала к Навальному испарилась в одно мгновение.