С. АЛЕКСАШЕНКО: Ну, во-первых, я бы не стал говорить слово "отъезд", мне кажется это не совсем правильным - это командировка, хотя и долгосрочная. Пока у меня командировка запланирована до начала мая, когда я собираюсь вернуться в Москву. Поэтому у меня - так получилось - освободилось большое количество времени - и я решил заняться более фундаментально, чуть поглубже, парой исследовательских проектов. И, посмотрев по сторонам, получил предложение от Джорджтаунского университета приехать и, воспользовавшись их базой, заняться этой темой, потому что тема связана с международной экономикой, с глобальной экономикой, и здесь, конечно, в этом отношении более удобно работать, чем в Москве.
С. АЛЕКСАШЕНКО: Ну, во-первых, я бы не стал говорить слово "отъезд", мне кажется это не совсем правильным - это командировка, хотя и долгосрочная. Пока у меня командировка запланирована до начала мая, когда я собираюсь вернуться в Москву. Поэтому у меня - так получилось - освободилось большое количество времени - и я решил заняться более фундаментально, чуть поглубже, парой исследовательских проектов. И, посмотрев по сторонам, получил предложение от Джорджтаунского университета приехать и, воспользовавшись их базой, заняться этой темой, потому что тема связана с международной экономикой, с глобальной экономикой, и здесь, конечно, в этом отношении более удобно работать, чем в Москве.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Но тут сообщают наши агентства, что у вас проблемы в том числе с поиском работы...
С. АЛЕКСАШЕНКО: Когда я сказал, что у меня освободилось время, ну это, конечно, с этим и связано, что существенная часть моего рабочего времени была связана с участием в работе в совете директоров, в различных компаниях и т.д., ну и как-то так получилось, что в последнее время все эти возможности оказались перекрыты. Ну и вот время освободилось. Поэтому я и стал думать, чем бы мне заняться.
КОРРЕСПОНДЕНТ: А с чем вы это связываете, что так происходит, что вам фактически... не найти себе применения?
С. АЛЕКСАШЕНКО: (Смеется.) Я... я, знаете, это ни с чем не связываю, просто мы же хорошо понимаем, что политика - это концентрированное выражение экономики. Я не хочу использовать слово "политическое давление", в конце концов я и не политик, и на допросы меня не вызывают, слава богу. Ну, так в жизни получилось, я вот аналитик, я посмотрел и понял, что занять свое время той работой, которой бы мне хотелось, в России не получилось, поэтому пришлось искать новые возможности, новые альтернативы.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Скажите, пожалуйста, время вашего возвращения май - это приблизительное время, или это время окончания ваших договоренностей с университетом?
С. АЛЕКСАШЕНКО: Да, это время окончания моих договоренностей и это то время, которое мне понадобится для проведения этих работ. За две недели этого не сделаешь, и три года этим заниматься я тоже пока не имею возможности. Ну и деньги надо как-то зарабатывать.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Писали, что вы не будете получать за это никаких денег в Америке?
С. АЛЕКСАШЕНКО: Еще раз, я здесь не буду получать заработка, я здесь в командировке, от Высшей школы экономики, я являюсь сотрудником ВШЭ, и мне Высшая школа экономики продолжает платить мою зарплату.

Но что касается Алексашенко. Я его знаю 20 лет, и он всегда отличался тем, что у него была своя в голове картина мира. Это очень вообще редкое явление. Потому что узких специалистов целая куча, а чтобы у человека была в голове полная картина мира, это достаточно большая редкость. И он эту картину мира из нее исходил. Его было очень трудно сбить. Он при этом был, безусловно, член либеральной команды и картина была либеральная. Но ровно потому что она была цельная, спорить с ним было чрезвычайно сложно. Собственно мы с ним это регулярно делали и когда я еще по средам выступал, то мы с ним были один за другим и мы с ним регулярно встречались в гостевой комнате и обсуждали экономические проблемы. У него всегда на все было свое мнение, оно иногда с моим совпадало, иногда нет, но оно было всегда очень интересное. То есть пару раз было, когда он меня переубедил, несколько раз я с ним не соглашался. Я не знаю, убедил я его или нет, поскольку снова не возвращались. Но ровно потому что у него была своя позиция, он был очень тяжел для всех.