Какие террористы.?
Чечня в шоколаде.
в Дагестане все под контролем.
В стране стабилизец в ручном управлении.

Их первая цель, чтобы русские узнали ОБ ИХ ЦЕЛЯХ. Но Путин разгромил "Радио Кавказа" и наложил абсолютный запрет на пересказ целей самоопределенцев (и террористов) - НЕЧА!

Кто стоит за терактом в Волгограде? Обсуждение с Орханом Джемалем и Григорием Шведовым

Лобков: Ваша первая реакция, ваши первые гипотезы?

Джемаль: Я узнал из телефонного звонка. Я пока не буду делать гипотезы, потому что предыдущий волгоградский взрыв – это один из самых таинственных терактов, произошедших в России за последнее время, потому что, несмотря на то что прошло прилично времени, те, кого мы подозреваем в теракте, не взяли ответственность на себя, хотя это стандартная практика. А потом появилось в интернете загадочное видео, которое описывало суету непосредственно перед взрывом и после взрыва. Очень много загадочного происходит, вплоть до смерти Соколова, который якобы за пять минут до смерти признался, что это сделал он. Непонятный теракт с непонятной целью.

Лобков: Если одни источники говорят, что Соколова вычислили, потому что он несколько месяцев вел с Асияловой переговоры, и они фиксировались ФСБ. Вопрос, почему его тогда не взяли раньше.

Джемаль: Я слышал такое мнение, что на самом деле его взяли раньше, что он пропал давным-давно и с тех пор находился в подвале, а не в блиндажах. Лес, подполье и Имарат Кавказ повел себя совсем не так, как обычно себя ведут в таком случае террористические группы. Сейчас произошло вот это. Это произошло на фоне сообщения Рамзана Кадырова о том, что Доку Умаров мертв, что осталось только тело найти. В этом нет ничего такого, он уже немолодой. Если это делает на самом деле подполье, то можно предположить, что оно расколото. Если Доку Умаров жив, то центральная власть перестала отвечать за действия бойцов на местах.

Лобков: Такая ситуация уже была в Чечне, когда были отдельные группировки, которые действовали независимо и не подчинялись Масхадову.

Джемаль: Формально верховенство Масхадова признавали все. Но были столпы, прославленные в Чечне, полевые командиры, которые много себе позволяли. После смерти Басаева, Масхадова, Гилаева таких масштабных фигур не осталось, все более или менее консолидировались вокруг Доку Умарова. Надо признать, что он сам по себе был скорее компромиссной фигурой, вокруг которого было соглашение, скорее символ, чем реальная власть.

Лобков: Создается впечатление, что Национальный антитеррористический комитет, который после каждого теракта пытается выдать некую связную версию произошедшего, конструирует некий миф, и поскольку живых нам не предъявлено, когда происходит следующий теракт, доверие к этой организации, к ФСБ, к антитеррористическим подразделениям резко понижается. Если нет доверия, никто не будет информировать.

Шведов: Вопрос доверия к таким структурам в нашей стране, пережившей советские репрессии, это отдельная тема. Но я думаю, что фабрикация дела – это то, что мы видим на Северном Кавказе, за его пределами, никакого доверия не может быть.

Лобков: То же самое, что после Домодедово – уничтожены, дело закрыто, можно готовиться к следующему теракту.

Шведов: И как обществу представляются эти документы, которые следствие выявляет, это отдельный вопрос.

Лобков: Н наших глазах проходит суд над Царнаевым, мы видим, как американские спецслужбы пунктуально выкладывают видеозаписи со всей историей Царнаевых, убеждая общество в том, что это они.

Шведов: Помимо доверия, здесь есть два вопроса. Сравнивать с США пока сложно. Первый вопрос – сколько раз взрывалось в Волгограде. Отнюдь не только последний взрыв в автобусе. Была попытка двойного подрыва в августе этого года, один взрыв случился, другой удалось предотвратить. До этого двойной теракт уже происходил в Волгограде в 2011 году. Об этом общество не задумывается и не хочет говорить. Это были взрывы не такие резонансные, потому что не на железнодорожной станции, не автобус. Это были взрывы, всегда адресованные каким-то структурам МВД и именно двойные – это почерк, характерный для Северного Кавказа.

Лобков: То есть когда приезжают спецслужбы, тогда раздается второй взрыв, чего мы сегодня, к счастью, не увидели.

Шведов: Да, но что мы видели недавно в Ингушетии и Чечне, когда там практически одномоментно происходили два взрыва. Второй вопрос – про Имарат Кавказ, будет ли расширяться его виртуальная территория на Сочи. О взрыве в Пятигорске уже говорят не как о теракте.

Лобков: Многие теракты в Дагестане, которые происходили этим летом, тоже потом стали связывать с борьбой кланов…

Джемаль: Такое объяснение, когда то, что выглядит сначала как теракт, а потом оказывается внутренней разборкой чиновников, это для Дагестана и Ингушетии общее место. Если бы мы прошерстили и подняли подноготную всех терактов, мы обнаружили бы, что в более чем 50% это разборки чиновников.

Шведов: Если говорить про смертников, мы на «Кавказском узле» ведем статистику по терактам смертников, когда такие вопросы не возникают. Мы знаем, что за 13 лет в нашей стране по нашей статистике больше 120 смертников себя взорвали. Из них 58 женщин, у некоторых известны биографии. Говорить о том, что сегодня Россия готова проводить Олимпиаду в Сочи, имея такую статистику за отрезок последних 13 лет, очень сложно. И думать, будет ли территория Имарата Кавказ расширяться на Сочи, потому что если взрывы в Пятигорске и в Волгограде с такой периодичностью происходят, то почему не вспомнить, что территория Сочи – это 250 километров. В город Сочи формально входят какие-то населенные пункты, которые вообще в горах находятся. Поэтому теракты, которые могут там происходить, очень сложно предотвратить.

Лобков: И все те люди, которые могли организовать теракт, наверняка уже давно там. История с Волгоградом говорит о том, что скорее всего эта девушка приехала не вчера и не позавчера приехала туда. Когда сегодня правоохранительные органы заявляют, что они всех щерстят на выезде из республики, мне кажется, это имеет смысл только для отчетности.

Шведов: А главное что это мобилизует людей. Из моих поездок в Дагестан я вижу, что закрытые мечети, кафе и рестораны, эта попытка превентивных мер на самом деле только мобилизует тех, кто был публичен, легален, ходил в мечеть, детей посылал в детский сад, но они постепенно оказываются в непубличном положении. Это только мобилизует радикальное настроение. Это надо осознать до Олимпиады. Если продолжать действовать так, то взрывы будут звучать. Надо осознать, что то, что делается последний год на Северном Кавказе, не является превентивной мерой. Это мобилизует насилие.

Лобков: Твиттер просто переполнен довольно жесткими антиисламистскими заявлениями. Это является одним из неизбежных последствий подобных терактов? Достаточно ли работают представители мусульманских организаций после совещания в Уфе Путина с муфтиями? Тогда не показалось, что все заинтересованы в агитационно-пропагандистской работе.

Джемаль: Постоянно общественность, которая за все хорошее против всего плохого, требует от всех мусульман покаяться и просить прощения за теракты. Что касается авторства терактов как провокативного действия, я помню недавнюю питерскую историю, когда группа нацистов собиралась провести какие-то действия и обвинить в них мусульман.

Лобков: Это то, в чем Николая Бондарика сейчас обвиняют.

Джемаль: Да, как раз на день «Русского марша». Что касается Олимпиады, я отсылаю вас к известному теракту, в ходе которого погиб Ахмат-Хаджи Кадыров, когда мина была заложена более чем за год.

Лобков: Учитывая объемы строительства, монолитного бетонного строительства и неразборчивости подрядчиков, кого они берут в качестве рабочих, подобное даже может быть?

Джемаль: Было бы странно, если бы лидеры Имарата Кавказ не воспользовались такой стройкой, чтобы изначально там заминировать какие-то объекты.

Лобков: Даже в истории с Норд-Остом через служебную дверь между помещением Норд-Оста и клубом были предположительно пронесены взрывные устройства террористами, которые выглядели как обычные гастарбайтеры. И кто будет смотреть, что у них в мешках. В принципе, возможно, что такая инфильтрация в Сочи уже произошла?

Джемаль: Я думаю, если Имарат Кавказ не воспользовался этой ситуаций, то это странно.

Лобков: Сейчас что делать спецслужбам? Два теракта в Волгограде. Может быть, что это чтобы специально показать? В этом есть некий вызов?

Джемаль: Не доказано, что в одном и том же месте то же самое сделали одни и те же люди. Это факт, на который сейчас все будут давить. Это вещь, которая не является очевидной.

Шведов: Есть разные варианты. Может быть, сейчас рано говорить. Я согласен, что мы пока не можем знать точно, кто организовал, но если эту версию рассматривать, мы должны понимать, сколько разных подрывов произошло за этот год. Это несколько десятков. О них сообщали в СМИ. По крайней мере 25 мы зафиксировали адресных подрывов автомашин, еще что-то. Готовы ли наши службы реагировать, я думаю, очевидно, нет.

Лобков: Может быть, дело в том, что спецслужбы сами не имеют достаточного количества людей, говорящих на дагестанских языках, хорошо владеющих чеченским, что вербовать среди чеченцев и ингушей агентуру практически невозможно, и поэтому степень проникновения в бандподполья очень низка?

Шведов: Не знаю, мне кажется, люди, которые сотрудничают, есть везде. В разных случаях, когда были убиты лидеры боевиков, было видно, что там есть люди, которые сотрудничают.

Джемаль: Я уверен, что лесное подполье инфильтровано агентурой так, как никакая другая враждебная среда, просто эта инфильтрация не дает результата. Когда я говорю, что непонятно, кто ниточки дергал, зачастую выявляется, когда кураторы либо попускали, либо сами подталкивали для набрания авторитета курируемого агента. Целый ряд терактов в Осетии в середине нулевых мотивировался именно тем, чтобы агентура набирала авторитет в подполье.

Лобков: Вряд ли за 40 дней до Олимпиады в такие рискованные игры спецслужбы будут играть.

Джемаль: Согласен.

Лобков: Максим Шевченко эмоционально сегодня реагирует: «В сети разные выродки, представляющиеся «русскими» националистами (уверен, русских среди них нет), помогают Доку Умарову, сея ненависть».

Джемаль: Григорий поднял вопрос о социальной политике, которая проводится сейчас в Дагестане, когда громится социальная инфраструктура, окружающая то, что называлось на Кавказе «мирные вакхабисты». То, что сейчас делает Центр «Э» в северокавказских республиках, это и есть тот механизм, который сеет более всего ненависть.

Лобков: То есть когда спецслужбы начинают вмешиваться в религиозные вопросы.

Джемаль: Когда спецслужбы начинают закрывать детские садики на всякий случай, кафе, потворствуют недопущению мусульман в мечети по каким-то признакам, они на первом месте. Националисты, которые сейчас разжигают в сети, лишь на втором.

http://tvrain.ru/articles/kto_stoit_za_ … ym-359761/

Националисты анонсировали проведение «народного схода» в Волгограде с требованием отставки губернатора, а также мэра города. Об этом сообщает группа «Русские регионы» на своей странице в социальной сети «Вконтакте».

Ожидается, что несогласованная акция состоится в понедельник.

Так говорят, что взорвал всё русский мужик.И что теперь?Русских выселять?Чего сходиться, если надо вести расследование?

Я ожидал терактов. Путину необходимо усилить власть.

Ветеран группы спецназначения КГБ «Вымпел» Анатолий Ермолин рассказал ДОЖДЮ, как можно предотвратить повторение терактов, подобных тому, что произошел на железнодорожном вокзале в Волгограде.

Лобков: Как вы объясняете такое странное совпадение, что через три месяца после одного громкого теракта в Волгограде еще один такой же, может быть, даже более громкий теракт?

Ермолин: Прямых объяснений у меня еще, наверное, нет, потому что слишком мало информации для глубокого анализа, но вполне можно предположить, что фокусом внимания террористических групп становятся южные регионы России. Я бы не стал исключать, что это в том числе связано и с тем главным событием, которое ждет вся страна.

Лобков: Сегодня уже сообщают многие средства массовой информации, в том числе CNN и Daily Telegraph, что безопасность олимпийского Сочи под угрозой. Странная практика: 21 октября произошел теракт в автобусе. Смертница погибла на месте. Двое предполагаемых организаторов теракта были уничтожены в Дагестане. То что никто из террористов не предстал перед судом, что все ликвидации носили внесудебный характер, могло ли это повлиять на то, что теракты повторились, что не было гласного судебного процесса и что у людей возникают сомнения, кто стоит за этими терактами?

Ермолин: Меня, например, огорчает практика уничтожения террористов еще по причине проведения дознания и следствия, потому что такие люди как организаторы терактов являются теми самыми цепочками, которые могли бы нас вывести на реальных организаторов, на ту самую сеть, которая и занимается организацией и проведением подобных терактов. Второе, конечно, это суд. Я думаю, у нашего общества действительно не хватает информации. Мы так и не понимаем, все те, кого уничтожают наши спецслужбы, все-таки реальные исполнители и организаторы или все-такие некие сконструированные ситуации. Мы знаем, что в нашей стране существует страсть к бутафории и дутым показателям. Очень трудно гражданскому обществу судить, где правда, а где ложь. Я думаю, что если наши спецслужбы перестанут однозначно только уничтожать террористов, но начнут их захватывать  и доводить дело до суда, то у нас будет больше объективной информации.

Лобков: Следственный комитет сегодня сообщил, что жертв могло бы быть больше, если бы не хорошо организованная система безопасности на вокзале. Террористка-смертница подошла к рамке, ее попытался остановить полицейский, предположительно Дмитрий Маковкин, и трое других полицейских пострадали, и именно в этот момент она себя взорвала. Могут ли быть еще какие-то дополнительные меры безопасности, которые позволят избежать жертв? Становится понятным, что эти рамки сами по себе уже не препятствуют террористам осуществлять взрывы. Может-быть, вокзалы нужно оцеплять, нужно несколько кордонов строить?

Ермолин: Во-первых, для меня это очень хороший знак, что система безопасности, пусть в таком виде, но сработала. То, что я вижу на московских вокзалах, меня не впечатляет. Видимо, те события, которые несколько месяцев назад уже произошли в Волгограде, все-таки привели к мобилизации правоохранительных органов, в том числе и к усилению охраны таких инфраструктурных объектов как вокзал. Если говорить про создание системы в целом, то эта система действительно должна быть эшелонирована, но я не представляю, как ее можно построить, а самое главное, как поддерживать необходимый уровень мобилизации личного состава круглогодично, как это происходит в Израиле. Один из главных способов защитить такие объекты – эшелонирование и вытягивание коридора доступа к таким объектам. Система выстроена таким образом, что каждый человек, каждая машина прежде чем попасть к рамкам металлоискателя, уже проходит определенное количество касаний, в том числе разговор, обмен приветствиями и т.д. Для этого существуют профессиональные психологические службы, в Израиле этим занимаются студенты, но это высокооплачиваемая и перспективная работа. Такие замыслы есть, но как это на практике организовать в наших городах, особенно на железнодорожных вокзалах, которые часто в центре города находятся, я не представляю, потому что в любом случае у входа в этот коридор всегда будет происходить та же самая толчея, которая происходила перед рамками, возле которых произошел этот взрыв.

Лобков: Как вы считаете, выбор террористами именно этого объекта и за полчаса до прихода поезда из Москвы вряд ли был случайностью, потому что это концентрация максимального количества людей на вокзале. Террористы прекрасно информированы о том, какие поезда куда приезжают. Значит, существуют агенты, которые давно живут в городе и знают привычки населения. Получается, что в городе существует целая сеть, которая после 21 октября не была уничтожена.

Ермолин: Я не могу утверждать насчет целой сети, но все, о чем мы сейчас говорим, это несложные навыки. Для этого не надо быть суперподготовленным Штирлицом, чтобы понимать, когда в город приходит основной состав, когда на вокзале будет самое большое количество людей. Это элементарные навыки визуальной разведки, эти все данные можно получить, не работая с агентурой.

Лобков: Правоохранительные органы Дагестана уже сообщили, что по их данным террористка, скорее всего, приехала в Волгоград оттуда. Велика вероятность того, что это люди из Дагестана и что подобные меры как скрининг всех людей, выезжающих из Дагестана, помогут? Имеет ли смысл до Олимпиады в Сочи ужесточить резко режим въезда и выезда из южных республик, чтобы предотвратить эскалацию терактов?

Ермолин: Я думаю, это очень сложно сделать. Я не представляю, как можно не выпускать граждан России из тех субъектов Российской Федерации, в которых они проживают. Я думаю, что упор будет сделан на въезд в регион, где будет проводиться Олимпиада. Ни для кого не секрет, что уже огромное количество мероприятий для этого проводится. Местные жители говорят, что уже чуть ли не сейчас туда практически невозможно въехать на машине с номерами других регионов. Я думаю, логично, когда таким образом перекрывается основной регион, самый лакомый с точки зрения террористических атак. А как перекрыть Дагестан, Чечню, я не знаю, тем более что помимо негативного информационного эффекта это с оперативной точки зрения бессмысленно, потому что существует огромное количество районов, где живет большое количество представителей тех же самых республик. Не секрет, что та группа, которая проводила предыдущий теракт, парень был москвичом и познакомились они в Москве.

http://tvrain.ru/articles/_veteran_spet … t_-359755/

Вчера говорили об этом.Вряд ли перед Олимпиадой стали бы проводить такие игры.Это слишком рисковано.

чем больше живешь, тем меньше логики в поведении властей.

Отчего же?
У бандитов вполне понятная логика.
Когда что то пошло не по понятиям начинаются кровавые  бойни.
А с учетом того, что 20 лет страну приучали жить по этим понятиям, то мало кто понимает, что даже нехотя участвовал в укреплении воровской логики по всей стране.

Уже!
*Владимир Путин подписал закон о немедленной блокировке сайтов с призывами к беспорядкам.*
http://tvrain.ru/articles/vladimir_puti … am-359827/

Вот-вот, терроризм - это ответ на бессовестную чекистскую власть.