Уверен, многие из вас, господа, слышали эту фразу. Однако, вряд ли кто задавался вопросом – а откуда она взялась?... А если и задавался, то в первую очередь ему, видимо, приходила на ум жуткая сцена приведения в исполнение приговора о высшей мере социальной защиты, где судья, вынесший этот самый приговор, обращается с этими словами к присутствующему там же убивцу-прокурору, сотворённому из Дядьки-Черномора в полном соответствии с творчеством Владимира Высоцкого. Ну, а дальше, в зависимости от фантазии каждого отдельно взятого физического лица, пистолетом пользовался лично судья, либо кто-то из присутствующих сотрудников тюрьмы (как вариант – офицер конвойных войск) для совершения пиф-паф, в полном соответствии с приговором, вынесенным осуждённому извергу.
Сегодня, когда покров секретности с порядка исполнения приговора о смертной казни в Совке снят, оснований для подобных фантазий-страшилок вроде бы и не осталось. Тем не менее, в родной моей Иркутской области, а если быть точным – в Черемховском её районе, который тогда только-только объединился с районом Голуметским, произошла некая история. История эта, кроме всего прочего, очень ярко демонстрирует, до чего может докатиться общество, в котором понятия Права и Закона на протяжении десятилетий подменялось «классовой сознательностью» и прочей «пролетарской бдительностью» и «революционным чутьём».
Был на дворе то ли 1961-й, то ли 1962-й год. Во всяком случае, именно тогда расцвели на бескрайних просторах родины процессы всевозможных объединений-разъединений, королевой шествовала по полям кукуруза, армия сокращалась на миллион – миллион двести тысяч личного состава, на домашнюю живность устанавливались астрономические налоги, на международной арене американцев и прочих цивилизованных людей доводил до белого каления Фидель Кастро, а партийно-правительственный лидер Совдепии грозился показать всем империалистам Кузькину Мать мегатонн, этак, не менее пятидесяти. Одним словом, на дворе стояла эпоха дорогого Никиты Сергеевича Хрущёва. А надо напомнить, что в это же время «общественности» стали передаваться и некоторые полномочия по охране общественного порядка и борьбе с уголовной преступностью, ранее находившиеся исключительно в полномочиях органов внутренних дел. Да и само МВД СССР было тогда расформировано: взамен были созданы Министерства охраны общественного порядка (МООП) в каждой из тогдашних «союзных республик». Это уже позже такая деятельность «общественности» выродилась в элементарное посмешище, а то и произвол – а тогда всё было даже достаточно серьёзно. Созданные «народные дружины» по охране общественного порядка состояли, в основном, из крепких рабочих мужиков, часть из которых была фронтовиками. Появились тогда же Бригады содействия милиции (БСМ – не путать с БДСМ!) – преимущественно, из студенческой и рабочей молодёжи, прошедшей военную службу: этих использовали для совместной работы с оперативными сотрудниками угрозыска, и они очень крепко осложняли жизнь разному «антиобщественному элементу». Насколько это всё было серьёзно, говорит хотя бы тот факт, что для выполнения поставленных задач ряду «дружинников» и «бригадмильцев» даже выдавалось огнестрельное оружие…
Тогда же, наряду с этими «общественными структурами охраны правопорядка», были созданы и так называемые «товарищеские суды» для открытого разбирательства разных мелких антиобщественных поступков и вынесения приговоров о «мерах общественного воздействия». Был создан такой суд и в одном из посёлков Голуметского района.
Для придания веса новообразованной структуре в район выехали Председатель Черемховского горрайсуда и районный прокурор. И вот вечером в помещении поселкового клуба, после всех полагавшихся официальных выступлений, когда настала пора вопросов и ответов, Председателю Народного суда был задан довольно невинный вопрос: а что, мол, должен делать и что может этот самый «товарищеский суд»? История умалчивает, сколько и во сколько да по скольку раз приняли до того на грудь, да чем закусывали товарищи из Черемхово, но не успел прокурор и рта раскрыть, как его судейский коллега рубанул, словно шашкой: судите, мол, всяких хулиганов, прогульщиков, пьяниц и дебоширов по совести своей колхозной, да и приговоры им выносите! На том собрание закрылось, а дорогие судебно-прокурорские гости направились в дом к председателю сельсовета, где за хлебосольным столом продолжили торжественные мероприятия по случаю столь знаменательного для посёлка события. И только далеко за полночь Председатель горрайсуда и районный прокурор в прокурорском «бобике» ГАЗ-64 покатили восвояси.
Утром следующего дня прокурора стали одолевать какие-то нехорошие предчувствия. Завтракая отварной картошкой с яичницей и запивая свежим молоком, он всё время чувствовал приближение чего-то тревожного и неожиданного, связанного с этим самым сельским «товарищеским судом», рождение которого они с Председателем народного суда накануне благословили. Однако, день прошёл, как обычно. За ним другой, третий – зато, на четвёртый день…
Уже готовясь уходить со службы домой, прокурор был задержан пронзительным телефонным звонком.
– Прокурор слушает.
– Товарищ прокурор?! Вас-то нам и надо! – отозвались на том конце провода, – помните, Вы к нам с судьёй приезжали на открытие нашего товарищеского суда?
– Да, да, помню. А простите, с кем я разговариваю?
– Я председатель товарищеского суда. Мы тут нашего местного хулигана и пьяницу товарищеским судом судили. При всём народе. И приговорили. Теперь нужно прокурора, чтобы приговор, значит, исполнить…
У прокурора пересохло в горле. Сразу же вспомнились прощальные слова Председателя народного суда, произнесённые на том злополучном собрании. «Господи! – молнией пронеслось в прокурорской голове, – кого они там и к чему приговорили-то?...»
– А зачем, всё таки, вам для исполнения приговора товарищеского суда нужен прокурор?
– Ну, как это – «зачем»?! Чтобы дал пистолет! Мы этого хулигана и охальника к расстрелу приговорили! Надоел он всем! Хотели сначала, как на фронте: поставить перед строем, да и расстрелять из трёх ружей. Но потом решили, что сейчас уже не война, и расстрелять можно только в присутствии прокурора, из пистолета. Вот Вы, пожалуйста, приезжайте к нам…
– Да! Да! Приеду! – кричал в трубку прокурор, – сей же час, немедленно выезжаю! Вы только без моего приезда не расстреливайте никого!
– Не, без Вас не расстреляем, – спокойно отвечали на том конце провода, – только Вы обязательно приезжайте. И пистолет свой прокурорский не забудьте…
В трубке раздались гудки. Разговор окончился. И уже через десять минут в сторону Голумети из города Черемхово мчалась автоколонна из прокурорского «бобика», судейской «Победы», райкомовского ЗиМа и замыкавших двух милицейских «козлов» ГАЗ-69.
…Оказалось, что давно надоевший своими выходками всему селу тщедушный мужичонка-пьяница, лодырь, бабник и прогульщик, был «взят» прямо у себя дома тремя вооружёнными ружьями односельчанами и доставлен в клуб, где в лучших партизанских традициях Товарищеский Суд, после крайне эмоциональных выступлений свидетелей, не найдя смягчающих обстоятельств, вынес свой самый-самый первый приговор.
Надо ли говорить, какова была реакция на происшедшее со стороны партийно-судебно-прокурорско-милицейского начальства, нагрянувшего в уже спавшее село поздней ночью?... Как и о состоянии осуждённого, который уже прощался с жизнью, сидя под замком и охраной в собственном сарае – правда, в обществе жены, работящей и ядрёной молодухи, заливавшейся на груди своего непутёвого мужа горькими бабьими слезами?...
Вот так оно и было… Больше полувека прошло с той поры, и сегодня эта история воспринимается вполне комично. А не будь этого самого, народного – «Прокурор, дайте пистолет!» – и расстреляли бы односельчане того мужичка. Запросто.
